Выставку-инсталляцию «Им 20 лет» показывают в Центре Вознесенского до 30 сентября. Она посвящена 55-летию выхода на экран фильма Марлена Хуциева «Мне 20 лет / Застава Ильича», самого знакового фильма Оттепели. Авторами идеи создания выставки выступили киноведы Зоя Кошелева и Вячеслав Шмыров. Автор тотальной инсталляции, в котрой размещается выставка, художник Алексей Трегубов органично вписал её в пространство первого этажа этого нового, динамично развивающегося культурного Центра. О проекте, архитектуре, дизайне, искусстве и истории рассказывает Алексей Трегубов.
Алексей Трегубов, сценограф, художник, автор проекта.Алексей, как родилась идея проекта, очень сложного и очень интерьерного?
Идея выставки, посвящённой фильму Хуциева «Застава Ильича» и «Мне двадцать лет» принадлежит Зое Кошелевой и Вячеславу Шмырову. Этот фильм стал гимном 1960-х.
Поэтому для Центра Вознесенского, который говорит об этом отрезке времени нашей истории, идея этой выставки стала воплощением программы центра.
Центр пригласил меня для реализации этой идеи. Для меня процесс формулирования пространства оказался настоящей головоломкой. Как, почему, для чего сейчас это должен увидеть мой современник? Форма тотальной инсталляции позволяет взглянуть из настоящего в прошлое. Сложность заключена в том, что я пытаюсь смотреть на прошлое глазами современного молодого человека, который не знает и не помнит ни Хуциева, ни Вознесенского. Ну и вообще, было советское время, ну и что там было? Когда я принял такую позицию, то решил дать возможность молодому (и не только) человеку совершить некое путешествие во времени, но в постоянном диалоге с настоящим. Это идея, поколенческая. Главным героям хуциевского фильма - двадцать, и отцу главного героя, убитого на войне - двадцать один. Когда человеку наступает 20 лет, он оказывается перед выбором, ему надо принимать решение, как жить. Все мы помним тот момент, когда ты вдруг становишься взрослым. В фильме это и есть основной драматургический узел, который подсказал, как решить выставку.
А почему проект интерьерный, так ведь интерьер является «лицом» человека. Поэтому я и выбрал тотальную интерьерную инсталляцию. Важно, чтобы зритель почувствовал, что мы попадаем в гости к некоему герою, который увлечённо смотрит хуциевское кино, фотографии той эпохи, которые висят на стенах. Через этого вымышленного персонажа, очарованного свободой Оттепели, Хуциевым, Вознесенским, Ахмадулиной, мы начинаем входить в фильм, в прошлое, в эпоху Оттепели.
С какой комнаты надо начинать просмотр?
Здесь, в общей сложности, всего пять комнат. Первая – комната хипстера, современного молодого человека. Кругом - необработанный гипсокартон, фанера, открытая технология, простые фактуры и материалы. Именно такое я чаще всего вижу в интерьерах молодых людей, для которых важен не богатый декор, а какие-то знаковые вещи, собственная внутренняя идентификация с ними. Для них всегда важен предмет. Если кресло – то такое, с каким можно долго жить.
А дальше куда идти?
Дальше – маленькое пространство, условно названное ванной комнатой. Её главный герой – зеркало, в котором пересекаются настоящее и прошлое.
Потом - кладовка хипстера, в которой стоят, лежат вещи, после переезда. Собраны картины так называемого «сурового стиля».
И следующая, самая знаковая?
Да, это образ Большой аудитории Политехнического музея, доминанта и хуциевского фильма, и нашей инсталляции. Именно в Политехническом собирались огромные толпы, чтобы послушать Вознесенского, Ахмадулину, Окуджаву, Рождественского. Для этого четвертого зала, мне пришлось поднимать материалы, работать с архивами, смотреть, как всё было устроено…
А почему последняя комната называется «Родина»?
Её рабочее название - «Комната отца девушки». В фильме в этой комнате происходит разговор главного героя с отцом его девушки, функционером и сталинистом, который не хочет перемен. Нежелание перемен – это вечный поколенческий вопрос, близкий к сегодняшней ситуации. Комната заклеена газетами, где идёт бесконечный ремонт… Сквозь неоконченный ремонт, дыры в потолке и стенах, мы видим бесконечное пространство нашей Родины.
Из комнаты через шкаф с одеждой мы попадаем обратно, в современное пространство, в наш мир. Это выход. Получилось такое микро путешествие во времени…
Алексей, а как ты относишься к оттепельной «хрущёвской» архитектуре, дизайну того времени, к тому, что сейчас уничтожается?
У меня сердце болит, когда что-то уничтожается. Для меня это и есть самая большая трагедия. Мы всё время «зашиваем» прошлое. Мы всё время хотим закрыться от своей истории. Вот был Хрущёв, были эти малогабаритные пятиэтажки. Ну, давайте их снесём, потому что нам было там неудобно. На самом же деле, это отличные, удобные для жизни здания, с придомовой территорией, где всё зелёное, с высотой домов в рост дерева, что очень гармонично, что необходимо жителю мегаполиса как воздух.
Для меня отношение к истории, архитектуре в таком формате, когда всё стирается до чистого листа – катастрофа! Вот был советский стиль – его надо стереть. Был соцреализм – стереть, забыть или смеяться над этим, или эксплуатировать. Художнику это может быть позволительно, он же художник, но в общественном поле - тенденция катастрофическая! Самоуничтожение опасно, потому что в таком случае, завтра сотрёт всё, что было построено сегодня.
